Боже мой, да люби ты ее там дальше, 
Мне ли не знать, что да — на таких клюют. 
Она же целует четко, ревет без фальши, 
Под каждым рисунком пишет: «Люблю, люблю». 

Боже мой, да люби ты ее там дольше; 
Все в ней — и неизбывность, и красота. 
А я буду грустный маленький велогонщик 
И как-нибудь ночью пьяным слечу с моста. 

Раньше казалось — ты предназначен, знаков; 
Мой самый лучший сон, мой прекрасный бред. 
А теперь я смотрю на вас и хочу заплакать. 
И, пожалуй, еще напиться. И умереть. 

И не учиться больше справляться с болью, 
Взглядом жечь спину, пуговицы срывать. 
Знаешь, того, кто это назвал любовью, 
Очень уж остро хочется расстрелять. 

Ты же умеешь быть для меня бесценным, 
Ты же мне видишься в сотне знакомых лиц, 
И у тебя всегда под ногами сцена, 
Даже истерики — строго в режиме «блиц». 

Ты же из тех, кто может единым словом 
Заставить взлететь к звезде или рухнуть вниз. 
А если ты хочешь знать, как мне тут хреново — 
Вот, почитай стишочек и умились. 

Я повзрослею. Не разобьюсь на части. 
Спрячу себя под тысячами одежд. 
Милый мой, славный, будь там с ней очень счастлив. 
И не давай мне впредь никаких надежд.