Когда он позвонит, маленькая стрелка на циферблате уже щёлкнет за 12: 
— Дорогая, прости. Тут такие дела. 
— Срочное совещание? Пробки? Опять колесо проколол? — с усталой усмешкой спросит она . 
Он зажмурится, сморщит нос, скривит губы... 
— Нет. Я просто уже домой ехал, когда сотрудник один позвонил – мол, какие-то бумаги забыл на работе, а ключи от офиса у меня. И он попросил... 
— Жень… — она перебьёт его, закроет левой ладонью глаза, сглотнёт поступивший к горлу ком, повторит, — Жень… Ты меня любишь? 
Его бросит в холодный пот, он почувствует, как тысячи маленьких мурашек предательски заполняют каждый миллиметр его эпидермиса. Он выдохнет: 
— Люблю. — Выдержит паузу и добавит, — я скоро буду. 

Она кинет телефон на кровать, снимет сапоги и куртку, подойдёт к окну и крикнет нетерпеливо гудящему таксисту, чтоб уезжал. Начнёт бережно собирать разорванные фотографии, обратно распаковывать чемодан, и поставит на 3 минуты ужин в микроволновку. 

А когда он придёт домой и будет кушать её рагу, она склонится над ним, обнимет и незаметно сотрёт с его шеи полоску красной помады: «Чёрт, — подумает она, — а мне такая ведь даже не пойдёт.»

Ты прости, но мне нужно бежать,
Дома дети, скучает жена,
В эту ночь она снова без сна,
Да и нам не случилось поспать.
Ты прости, что твой кофе остыл,
Я рассеян сегодня с утра,
Ты прости, но мне, правда, пора,
Я люблю тебя! То есть любил...

Он долгих двадцать восемь лет,
И двадцать восемь зим к тому ж,
Хранил в себе один секрет
И был в семье примерный муж.

Всё было, вроде, как всегда:
Жена готовила обед…
Но приключилась вдруг беда:
Он взял и вспомнил про секрет.

Под шум и кислый запах щей,
Ворчанье Суженой с утра,
Он вспомнил всё до мелочей,
Как будто было то вчера. 

Она сидела у окна,
И мягкий чудный лунный свет
Окрасил в бледные тона
Её прекрасный силуэт.

Струились пряди по плечам,
Скользили змейками на грудь.
И он подумал сгоряча:
«Женюсь на ней когда – нибудь!»

Он вспомнил всё до мелочей:
Изгибы линий, мягкость губ,
И жар её простых речей,
И за окном огромный дуб.

Сплетенье рук, слиянье тел,
Каскад каштановых волос,
И то, как он её хотел
До исступления, до слёз.

Признаний трепетных поток,
(Как он на ушко их шептал!)
Смешной над ухом завиток,
Что от дыханья трепетал.

Она смотрела на него
Глазами влажными, как ночь.
Слова пьянили, как вино:
— Люблю тебя. Роди мне дочь. 

С утра он потерял покой:
То суетился, то скучал.
Потом, закрыв лицо рукой,
Сидел на стуле и молчал.

Жена ворчала, как всегда.
Ругала убежавший суп.
И он отметил, что года
Ей, постаревшей, не к лицу.

Как не идёт ей белый цвет
И пряди крашеных волос...
И целых двадцать восемь лет
Всё как-то было не всерьёз. 

Вдруг он вскочил, схватил пальто,
Забыл про шапку и носки.
Все двадцать восемь лет – не то.
Все двадцать восемь зим – тоски.

Нашёл тот дом. У дома – дуб.
Взбежал по лестнице стрелой.
Унять бы дрожь с холодных губ,
И трусость гадкую – долой.

… Наверное она сейчас
Пьет чай и кутается в шаль.
И из её прекрасных глаз
Струится тихая печаль.

А, может, принялась вязать?
А может кружево плести?
Так много надо ей сказать,
А главное сказать: «Прости». 

Открыла дверь. В глазах – вопрос.
Ей было снова двадцать лет.
Каскад каштановых волос…
Знакомый сердцу силуэт.

Над ухом – лёгкий завиток -
Как много лет назад – точь в точь...
— Вы не ошиблись?
— Нет, не мог. Вы Аня?
— Вера. Её дочь.

— А Аня?
— Мамы больше нет. Кто Вы?
Он повернулся вспять:
-Я шёл к ней двадцать восемь лет.
— Она ждала Вас… двадцать пять.

Как закружилась голова!
Как сердце ухнуло в груди!
И вспомнил он её слова
С мольбою: «Ты не уходи!»

Он сгорбился. Поплёлся прочь...
… Сплетенье рук… Слиянье тел...
… Люблю тебя… Роди мне дочь...
А он ведь вправду дочь хотел.

Как странно. Ани больше нет.
Заплакал. Бросил в тишину:
— Я буду много–много лет
Любить тебя. Тебя одну.

Она замужем вот уже 8 лет...
Ночью тихо качает в кроватке дочь,
А сынишка на папу похож точь-в-точь...
И на кухне уютно шкварчит обед.

Постоянно в делах: на работе — босс,
Дома — мама, подруга, сестра, жена...
И отвыкла, наверное, спать одна,
И из глаз исчезает немой вопрос...

Но как гром среди ясного вдруг звонок -
Он опять растревожит былую боль.
На знакомый номер — сто восемь — ноль
Сердце вздрогнет и сделает кувырок...

Трубку мужу и снова в окно смотреть,
Осторожно касаясь горящих щек...
Она счастлива. Счастлива! Что ещё?
Почему же душа начинает тлеть?

Она замужем вот уже восемь лет.
Но нет-нет да и вспомнит четвертый курс,
Семинары, улыбку его на вкус...
И на свадьбе коралловых роз букет.

Невозможно «пить мало», «курить редко», «изменять жене в пределах разумного». Нет «золотой середины» при определении степени порочности. Нельзя деградировать в меру. Помните об этом.

Умирает муж. Жена сидит возле него. Муж: 
— Дорогая, я перед смертью должен тебе признаться. Дело в том, что я переспал с твоей сестрой, твоей подругой, ее подругой и нашей домработницей. 
— Знаю, милый, поэтому я тебя и отравила.

Знаете — жена, та удобная вещь, которую повсюду таскают за собой как шавку, и которая улыбается когда ее обманывают.
Знаете, любовница — это такая нетерпеливая молодая женщина, которая немножко действует вам на нервы.

Хорошие девочки становятся хорошими женами, плохие — потрясающими любовницами, умные — верными подругами, а мудрые — умудряются всё это совмещать!

Я – жена. Ты – выходит, любовница…
(Мы успели чуть-чуть познакомиться.
Рядом койки в палате находятся.
Две недели нам здесь куковать).
…Интересно-то как получается:
«Два враждующих клана» встречаются,
Сквозь презрение и зависть пытаются,
Хоть немножко друг друга понять…

Я – само возмущение вселенское,
Осуждение праведно-женское,
Неприятие, злое и резкое.
(Раздражение мокнет в горсти).
Я – жена! Ну, а ты – КТО? Любовница.
Ты – семей сокрушенных виновница,
Содержанка, подстилка, питомица!
…Подрастает сынишка? Прости.

Пусть и выглядишь ты потрясающе,
И глядишь на меня вызывающе –
Проходимка и стерв*чка та ещё! –
Знаю: мне до тебя далеко.
…Входит в двери твой хахаль воякою,
С орхидеей, с игрушкою яркою. 
(Да, к любовницам ходят с подарками!
Ну, а жёнам несут молоко…)

Жёнам чести такой не положено.
Мы – обычны. Тихи. Неухожены.
Наши крылья в смирении сложены.
Нерасчёсанны наши лучи.
Недосуг нам, семейным паломницам:
Наши плечи от бремени ломятся…

Я – простая жена. Ты – Любовница.
…Слава Богу, у разных мужчин!